— Да. Видимо, так и было. — Джонсон помолчал. — Твоя забывчивость не играет никакой роли. Тогда для меня дискета ничего не значила.

Холленд продолжила рассказ и дошла до того, как Пастор оказался в ее доме:

— Он искал дискету. Больше ничто его не интересовало. Крофт подставил Фрэнка, пообещав, что поедет с ним ко мне. На самом деле он и не собирался ехать и в последнюю минуту нашел какой-то предлог. Пастор уже знал, что Фрэнк выехал. Он перехватил Фрэнка, ранил и приехал в его машине. Машину я узнала, меня ничто не насторожило. Потом Пастор ворвался в дверь. — Холленд вздохнула. — Пастору нужна была только дискета, а я уже приготовила ее. Ему следовало бы действовать быстрее, убить меня на месте, но он был слишком уверен. И хотел, чтобы я минуту-другую посмотрела смерти в глаза.

Однако Пастор допустил оплошность. Фрэнк остался жив. Вошел и выстрелил один раз перед тем, как Пастор убил его. Ворвавшись в дом, Пастор оглушил меня. Я знаю, что была без сознания. У него было время прижать мои пальцы к пистолету. Он хотел представить дело так, будто я покончила самоубийством. Там остались только мои отпечатки, потому что он был в перчатках.

Джонсон понял, что теперь знает всю последовательность событий. Но ему нужны были мотивы.

— Расскажи о дискете.

Холленд начала с похорон Уэстборна, когда обнаружила дискету в сумочке. Рассказала, как зашла в кабинет Уэстборна в Дирксен-билдинге, обнаружила, что он перерыт, личный помощник убитого разбирал то, что оставалось. Глаза Джонсона сузились, когда Холленд сказала, что унесла дискету домой; вспыхнули, когда она призналась, что знакомилась с ее содержанием, рассказала, какие злоупотребления и предательства обнаружила.

— Мерзавцы! — прошептал он.

— Это не все, — сказала Холленд и сообщила ему о существовании еще одной дискеты, второй части дневника.

По выражению лица Джонсона она догадалась, что он понял все, и ждала, когда заговорит, свяжет прошлое с настоящим.

— Итак, Пастор, думая, что завладел одной дискетой, пытал Уэстборна, стремясь узнать, где вторая. Уэстборн выдержал пытку. Потом Крофт, которому Пастор отдал дискету, обнаружил ошибку. И ухватился за возможность получить желаемое, когда Шуресс упомянул, что дискета у тебя. Но ты осталась жива; ты успела ознакомиться с содержанием дискеты. Крофт приманил тебя, рассчитывая на встречу. Возможно, думал, что тебе известно, где вторая дискета. Если да — это для него было бы отлично. Если нет — тебя все равно нужно убрать. И ничто не помешает Пастору продолжить поиски.

— До чего же коварен этот Крофт... Как он связался с Пастором? Что тут за история?

— Мы не знаем. — Джонсон взглянул на Брайента: — Займись этим. Вскрой всю подноготную Крофта — счета за международные переговоры, разъезды, телеграфные переводы из банков. Пастор жил в Таиланде. Должна остаться какая-то ниточка.

Джонсон долго молчал. Он многое знал о вашингтонских политиках, догадывался, что у них немало тайн. Никогда не знаешь, что может возникнуть из пепла.

И решил, что нужно явиться к Уайетту Смиту, обо всем доложить, предоставить ему расхлебывать эту кашу. Картину, как начальник инспекционного отдела, он выяснил. Из-за Пастора у него были личные мотивы в этом деле. Но Пастор — беглый преступник и убийца. По закону им должно заниматься ФБР.

Заодно можно было помочь и Холленд. Вернуть ее, учитывая все, что она выяснила, в лоно секретной службы.

— Мы должны передать все, чем располагаем, директору, — сказал он. — Дело разрослось...

— Я добуду ее для вас.

Джонсон уставился на Холленд.

— Я могу найти вторую дискету. Крофт ее пока не получил. У Пастора много разных проблем, и нам это на руку. В поисках он нас не опережает. — Она помолчала. — Давайте я разыщу ее для вас.

— Холленд, даже если бы ты знала, где она, времени заниматься ею у нас нет.

— Ни у кого нет. Пастор не может долго находиться в Вашингтоне. Ему нужно скрыться. Если вы передадите дело директору, ему потребуется время решить, как действовать дальше. И мы упустим Пастора. Наверняка. — Холленд слегка понизила голос. — К тому же это теперь личное дело. Ваше и Пастора. Мое и Крофта. Официальным путем Крофта не разоблачить. Он даст отпор, потребует доказательств, которых у нас нет. Придумает какой-нибудь хитрый маневр, вынудит нас драться по его правилам... Они оба улизнут, Арлисс. Вы это знаете.

— А если ты найдешь дискету раньше Пастора?

— Тогда у нас могут появиться улики против Крофта. Возможно, Уэстборн собрал компрометирующие сведения и на него, тогда мы докажем его причастность ко всему, что началось с Дубков.

Джонсон не беспокоился ни о своей карьере, ни о том, что осложнит отношения с Уайеттом, если совершит неверный ход. И не боялся Пастора. Но его тревожило то, о чем умалчивала Холленд.

— Ты решила стать приманкой. Выйти на арену и выманить Пастора... Хочешь, чтобы он пришел к тебе.

— Он придет, хочу я того или нет. — Холленд поглядела Джонсону в глаза. Она испытывала удивительную легкость. — Я рассчитываю, что, когда это произойдет, вы будете рядом.

Часть третья

22

В квартире Крофта зазвонил не внесенный в справочники телефон.

— Да?

— Сенатор, вы нарушили слово.

— Холленд?

— Направили Джонсона на пристань. Я его видела.

Текст Холленд отрепетировала. А горечь и злоба в голосе были неподдельными. Окажись Крофт рядом, она бы выцарапала ему глаза.

— Холленд, не надо разговаривать со мной в таком тоне. Если Джонсон был там, я здесь ни при чем. Кстати, — добавил Крофт, — там был я, искал вас.

— Да, искали. Но я не хотела быть схваченной!

— Никто не собирается хватать вас, Холленд. — Голос Крофта звучал устало, терпеливо. — Вы сами позвонили мне, так? Все было организовано по вашему желанию. Я предлагал охрану, вы отказались. Все, что от меня требовалось, я исполнил. — Пауза. — Все же, думаю, вам следует появиться.

Какой добрый...

— Надо будет подумать.

Холленд нарочно заговорила неуверенным тоном. Пусть сочтет, что теперь, когда она излила свой гнев, ей по-прежнему страшно в одиночестве. Как он поведет себя?

— Не знаю, что и сказать, Холленд. Вспомните — на пистолете, из которого убит Фрэнк, ваши отпечатки пальцев. Полицейские этого так не оставят. Если они до сих пор помалкивают об этой подробности, то не значит, что будут молчать и дальше. Вам нужно появиться ради собственной безопасности.

Крофт опять сделал паузу. Холленд ждала.

Сейчас последует предложение.

— Я по-прежнему хочу вам помочь, если вы мне позволите. Сделайте это немедленно, сегодня, и мы начнем разбираться с этой историей.

Теперь Холленд уловила в голосе Крофта нетерпение.

У него график, и он не хочет тратить время на меня. Ну, скажи еще что-нибудь!

— Боюсь, мне сейчас небезопасно показываться.

— Безопаснее быть не может.

— Судя по тону, вы спешите. Я права, сенатор? Случилось еще что-то, о чем мне следует знать?

Разозлись, черт возьми! Выйди из себя. Выболтай что-нибудь!

— Холленд, я по-прежнему очень озабочен вашим положением. Выбор за вами: примите мою помощь или делайте, что сочтете нужным. Только имейте в виду — если не объявитесь до конца дня, я буду вынужден сообщить о своих контактах с вами в полицию. А потом уже ничем не смогу вам помочь.

Ультиматум.

— Сенатор, я перезвоню вам.

Щелкнула положенная на место трубка. Сердце Холленд колотилось. Она чувствовала себя оплеванной, оскверненной, слова Крофта словно въелись ей в кожу. Чуть помедлив, повернулась к Джонсону:

— Не знаю, заподозрил ли он что-нибудь. Но это не важно. Мы упустили его.

— Эта сука врет.

Злобы в голосе Пастора не было. Он просто констатировал факт.